Шарвили: два мира эпического героя
Лезгинский народный героический эпос «Шарвили» - это крупномасштабное эпическое произведение, созданное творческим гением многих поколений народа. Хотя первые записи о богатыре Шарвили были сделаны еще в 20-40 гг. XX в., планомерная работа над сбором материалов об этом эпосе началась в 1956 г. в высокогорном лезгинском селении Стур, что в Азербайджане, где тогда жил 83-летний старик Алисман, который помнил и сказывал стихами предание о том, как Шарвили ударом меча прорубил перевал между вершинами гор Базар-Дюзи и Лезе-даг.
В Стуре, других близлежащих горных поселениях были распространены и прочие сказания о Шарвили, причем прозаические тексты перемежались с пространными стихотворными фрагментами. Позже разнообразные многочисленные записи о Шарвили были осуществлены в селениях Ахцах, Курах (Дагестан), Унуг, Манкули-хюр, Тагар-уба (Азербайджан) и др. Многолетние усилия Забита Ризванова (1926-1992 гг.) и Байрама Салимова (1929 г.) по сбору и систематизации различных вариантов преданий, легенд, песен, сказаний – всего того, что касалось Шарвили, – завершились воссозданием единого свода, состоящего из 20 стихотворных сказов, в результате чего выкристаллизовался яркий образ главного героя этого величественного эпического полотна.
Впервые полный текст эпоса был издан отдельной книгой Махачкалинским издательством «Юпитер» в 1999 г. на лезгинском языке. В 2008 г. издательство «Лотос» выпустило в свет и полный перевод этого произведения на русском языке. Говоря об эпосе «Шарвили», доктор философских наук А.Г.Агаев (1923-2002 гг.) назвал его «величальным повествованием о герое и героике», добавив при этом, что эпос – это «звонкий гимн и гордая песнь о надежном народном заступнике и защитнике». На исключительную значимость подвижнического труда З.Д.Ризванова и Б.Н.Салимова указывала и известный литературовед Н.В.Капиева, подчеркнувшая, что они «обнаружили, записали и обработали лезгинский эпос о могучем и справедливом богатыре Шарвили».
Шарвили – сын горца-чабана Даглара. В его образе народ воплотил свои представления и мечты о справедливости. Шарвили наделен исполинской силой. Это храбрый, бесстрашный воин, ловко владеющий своим волшебным мечом, находчивый и смелый в бою. Он любит и уважает простых тружеников, покровительствует им, ведет бескомпромиссную борьбу во имя справедливости и свободы. Благодаря своей силе и отваге, находчивости и смекалке, он всегда угадывает и предупреждает уловки неприятелей и побеждает их в честном бою. Шарвили защищает не личные, а общественные интересы. Он до конца предан народу и ради него готов пожертвовать собственной жизнью.
Эти характеристики явно свидетельствуют о том, что он принадлежит к миру людей, что в свою очередь дает веские основания отнести сам эпос к категории классических, т.е. таких, которые, как правило, зарождаются в процессе этнической консолидации и развития элементов государственности. На реалистичность, приземленность образа эпического героя обратил внимание и переводчик эпоса на русский язык Р.З.Ризванов (1954 г.), отметивший, что Шарвили представляется как «защитник в трудную годину, закадычный друг во время праздничного застолья, разящее оружие на поле боя, неустанные руки в созидательном труде», поэтому он – «доблесть молодых, гордость девушек, продолжение отцов и опора матерей».
В то же время Шарвили наделен целым рядом физических и духовных качеств, которые выводят его из категории обыкновенных членов общества и указывают на мифический субстрат, послуживший основой для становления и развития этого вневременного образа. Даже само его рождение представляется архаическим мифом: он появляется на свет, после того, как его родители съели по половинке «большого краснощекого яблока», подаренного им «сказителем, волшебником, лекарем и воином» Кас-Бубой – одним из интереснейших персонажей эпоса. Это – добрый, умный, любящий честных людей наставник и советник Шарвили, не раз помогавший ему в трудные минуты. Шарвили всегда прислушивался к его мнению и неукоснительно выполнял его советы и наказы.
Максимальная архаичность мифа о рождении Шарвили подтверждается и тем, что он «дан» родителям богами (не только одним богом!) в период политеизма, языческого состояния древнего лезгинского общества. Преподнося волшебное яблоко родителям будущего героя, Кас-Буба настаивает на том, чтобы его нарекли именем Шарвили. Следовательно, и его появление на свет и имянаречение произошло исключительно благодаря воле внеземных сил, божественному промыслу.
Этот архаический миф впоследствии обрастает другими сказочными сюжетами, свидетельствующими о выдающихся способностях Шарвили, присущих ему уже с раннего детства. Он настолько тяжел, что сразу после рождения его едва несли на руках «семь девиц»; он растет не по дням, а по часам, и настолько стремительно, что скоро и колыбель становится ему тесной; проголодавшийся младенец ищет в доме еду с колыбелью на спине, а воду пьет из арыка, протекающего вблизи его жилища. Утолив голод и жажду, он засыпает семидневным богатырским сном. Весьма примечательно, что эпос, явственно указывая на быстрый физический рост героя, замечает некоторое отставание в духовном развитии: внешне он выглядит статным юношей, но мыслит все еще детскими категориями. Это последовательно просматривается в начальных сюжетах эпоса, повествующих о детстве богатыря.
Шарвили с рождения лишен чувства страха. Он – дитя богов, и чувствует себя в окружающем мире вполне комфортно и уютно. Поэтому Шарвили, подобно своим сельчанам, не испугался напавшего на них огромного разъяренного быка, а тут же схватил его за рога и свернул ему шею. Юный герой, защищая отару отца, на бегу догоняет волка и хватает его за уши, отчего тот подыхает от разрыва сердца. Собирая разбежавшихся коров и овец, он вместе с ними пригоняет в село диких животных – медведей, барсов, лисиц, оленей и кабанов. Наконец, рассердившись на разлившуюся весной реку Самур, он самолично перекрывает русло, откалывая от скал огромные куски голыми руками, и, думая, что тем самым избавит равнинные селения от наводнения. Однако перекрытая река затапливает села, расположенные выше сооруженной им исполинской плотины, после чего народ заставляет его немедленно снести опасную преграду на пути реки.
Несмотря на всю наивность этих и других «детских» подвигов Шарвили, в них, бесспорно, просматривается архаический миф, на который наложились конкретные бытовые коллизии, стирающие грань между мифом и реальной действительностью, выводящие эпического героя из мира сказочного в мир повседневных человеческих дел. Эпическое мировоззрение народа-творца не позволяет лишить неординарного героя его волшебных качеств, поэтому эпическое мышление стремится соединить в образе Шарвили атрибуты двух миров – небесного и земного, божественного и человеческого.
Факт чудесного появления Шарвили на свет еще не является основанием, чтобы считать его сверхъестественным существом, он – человек, и живет в мире людей, хотя порой ему приходится совершать подвиги в ирреальном мире, где обитают боги. Весьма примечательно и то, что Шарвили не является первопредком лезгин. Эпический герой рождается в уже сформировавшемся обществе со своими законами, властной иерархией, системой гуманитарных и иных ценностей, регулирующих общественную жизнь. В этом отношении эпос «Шарвили» можно рассматривать как историю народа, поскольку в нем упоминается не только об обычаях и традициях, многие из которых сохранились по сегодняшний день, бытовых подробностях, но и топонимах – названиях различных местностей, существующих и ныне.
В эпосе Шарвили не обожествляется, но героизируется как непоколебимый защитник народа, военный предводитель и непобедимый витязь. Эпический герой сражается не только с реальными врагами, но и с мифическими существами, обитающими в подземном и подводном мирах. Он их побеждает, благодаря своему чудесному рождению и качествам, не присущим обыкновенным людям. Например, Шарвили обладает исполинской силой, у него есть волшебный меч, закаленный в грудном молоке молодиц, родивших первого ребенка, его необыкновенный конь, способен летать по воздуху, а сам герой неуязвим, пока твердо стоит на ногах, поскольку силу ему дает родная земля.
В свое время известный специалист по эпосам народов мира Б.Н.Путилов подчеркнул, что «природе эпоса не свойственно воспроизведение жизни в реальных формах, хотя, разумеется, отдельные черты и элементы действительности находят в нем более или менее непосредственное отражение». В лезгинском эпосе повествуется о вполне реальных вещах: Шарвили со своим войском откликается на призыв о помощи со стороны гонцов из Хаястана (Армении), в другом сказе он вступает в битву с римлянами, вступившими в пределы Кавказа. В поисках сыновей старца из Тури (Ахты) он отправляется в Ледовую Страну, в которой просматривается образ территорий, населенных славянами. В поисках волшебной птицы для Кас-Бубы он опускается на дно Каспийского моря.
Такая конкретная географическая привязка эпических сюжетов свидетельствует об их существенном отличии от сюжетов мифических, сказочных, которые, как правило, с реальностью не соотносятся. В то же время образ противника в лезгинском эпосе представляется размытым и не совсем конкретным. Лишь отдельные бытовые факты могут говорить о том, что это северные кочевники: гунны или скифы. На это указывают их физиологические черты («и огромный, желтолицый, воя, точно ураган, в поле вышел великан»; «чужеземец, сын степей»; «нас народ рогатый, алчный супостат проклятый на колени повалил, нашу землю захватил»; «мы не знаем, что за племя село прямо нам на темя?! Что ни попадя, берут, на главах рога растут») и т.д.
Реальная история подтверждает многочисленные факты нашествий северных кочевников на территорию обитания древних лезгин. Они, как могли, противостояли этим нашествиям, но силы, бесспорно, были неравны, и поражений, видимо, было больше, чем побед. Однако эпос, следуя собственной логике, корректирует реальную историю, рисуя Шарвили защитником, не знающим поражений. Таким образом, эпический герой не знает статичности, он находится в вечном движении и подвержен значительным изменениям в зависимости от развития той или иной эпической коллизии. Образ Шарвили эволюционирует и символизирует бесконечную борьбу лезгин за свободу и справедливость.
Мифический мир лезгинского эпоса также богат и многообразен. Шарвили, по совету Кас-Бубы, отправляется на поиски волшебного коня. На этом пути ему приходится сражаться с чудовищами злобными богоподобными существами. Он одолевает одноглазого великана, наблюдает, как старец превращается в дерево; в другом сказе Шарвили борется с семируким великаном, который стремится уничтожить семерых братьев Эквер, его будущей жены. Эпический герой вступает в смертельную схватку с Шармуну и Кускафтар, обитающими в подземном царстве. В лезгинском языческом пантеоне присутствуют оба эти образа, причем Шармуну является помощником злого бога Алапеха и предпочитает вселяться в души детей, а Кускафтар значит «похожий на ведьму» и помогает злым духам, исполняющим волю Алапеха. Именно Кускафтар усыпляет Эквер вечным сном:
Кускафтар той темной ночью
Разорвать готова в клочья
Беззащитную Эквер.
Вот она толкает дверь,
Тихо в комнату заходит,
К спящей медленно подходит
И, натужно, с хрипотцой,
Дышит смрадно ей в лицо.
Злая тварь к Эквер прилипла,
Заклинанья шепчет сипло,
Скалит желтые клыки,
Мановением руки
Силы мрака собирает,
Жизнь у девы отнимает.
И, отнявши этот дар,
Удалилась Кускафтар.
Для того, чтобы снять чары, Шарвили находит обиталище Кускафтар и вырывает ей оба глаза. Только после этого Эквер возвращается к жизни. Данный сказочный сюжет сочетается с реальными причинами последующей гибели Эквер от рук чужеземцев, напавших на родину Шарвили в его отсутствие. Подобная трансформация смысла, переход эпического героя от противоборства с мифическими персонажами к противодействию внешним врагам свидетельствует о бытовании эпоса в период ранней государственности у лезгин. Таким образом, эпические сюжеты как бы «историзуются», незаметно утрачивая мифологические начала, причем мифологический субстрат полностью на задний план не оттесняется. Шарвили не теряет своих необыкновенных качеств, а его эпические подвиги продолжают совершаться в обоих мирах: реальном и сказочном.
Лезгинский эпос представляется одним из немногих эпосов народов мира, в котором последовательно прослеживается эта трансформация от эпической архаики к эпическому историзму.
В одном из сказов повествуется о том, как народ отвернулся от Шарвили за то, что он решил жениться вновь, хотя и года не прошло после трагической гибели Эквер. Образ его новой невесты Шекер весьма примечателен в том отношении, что это – реальная девушка, жившая по соседству с ним и питавшая к нему тайную любовь. Она то ли погибла в результате нашествия внешнего врага, то ли уединилась в горной пещере, в одиночку переживая неразделенную любовь. Она напоминает о себе, выступая в образе лани и завлекая Шарвили в пещеру, где собраны груды драгоценных камней и прочих богатств. Когда народ отверг Шарвили, она вновь превращается в лань и уходит в горы и находится там до тех пор, пока люди не простили ее возлюбленному его вину – поспешность в женитьбе. А вина прощается по причине нового нашествия чужеземцев, с которыми народ без Шарвили не в состоянии справиться.
Классичность лезгинского эпоса подтверждается и тем обстоятельством, что его главный герой последователен в своих духовных ориентирах: он постоянно предан народу и родине и на родной земле он не может быть чужаком. Поэтому Шарвили представляется неустанным и бескомпромиссным борцом со злом, который всегда выступает на стороне добра. Для него высшее добро – это служение обществу, переживающему процесс этнической консолидации и переходящему к ранним стадиям государственности. В этом отношении примечательно его завещание:
Испытайте эту сладость –
Человеческую радость.
Завещаю, храбрецы,
Вам стоять на том пути.
Ведь пока велели боги,
Был и я на той дороге.
Ваш теперь пришел черед,
Защищать родной народ.
Что бы ни происходило,
Вместе вы – большая сила.
А пока при вас она,
Будет целой и страна.
В трудный час, коль захотите,
Трижды громко позовите
Вы меня. И я приду,
Вас к победе поведу!
«Историзуясь», Шарвили не утрачивает связи с миром архаической мифологии. Фактически, в глазах окружающих его людей он умирает от множества ран, полученных после того, как внешние враги обманом похитили у него волшебный меч и хитростью оторвали его ноги от родной земли: предложили станцевать на ковре, под который подсыпали горох, из-за чего Шарвили поскользнулся и упал. Эпический герой просит своих друзей никому не сообщать о своей гибели, но трижды позвать его, если в этом будет нужда. Таким образом, он становится бессмертным и готов вновь включиться в общую борьбу народа с внешними врагами. Именно поэтому эпос завершается восторженным обращением Кас-Бубы к народу: «Шарвили – живой всегда, не умрет он никогда. Будьте вы едины вечно, Шарвили придет, конечно.
Шарвили вернется к нам, к нашим праведным делам!»
